9–10 октября 2023 г. доклады с результатами работ по проекту РНФ № 20-18-00003-П были представлены в рамках Международного научного форума «В.Я. Брюсов и русский модернизм на фоне мировой культуры: к 150-летию со дня рождения писателя» (Москва; ИМЛИ РАН, ГЛМ).
В выступлении Е.А. Андрущенко «“Видные модернисты пишут в ‘Речи’…”, или Тютчев в полемике 1910-х гг.» была актуализирована полемика о формах сотрудничества писателей с периодическими изданиями и освещена полемика о Ф.И. Тютчеве. 1911 г. ознаменовался выходом в свет Полного собрания сочинений поэта, обратившего на себя внимание читателей и критики. Это издание подводило итоги многолетней научной деятельности В.Я. Брюсова. Еще в 1898 г. он выступил в «Русском архиве» со статьей «О собрании сочинений Ф.И. Тютчева» и с той поры более десяти лет настойчиво реализовывал свой замысел. Автором доклада предпринята попытка ответить на вопрос, почему в статьях о Некрасове (1913) и Тютчеве (1914), составивших книгу «Две тайны русской поэзии» (1915), Д.С. Мережковский проигнорировал деятельность Брюсова и в изложении жизненного пути Тютчева опирался на биографию, написанную И.С. Аксаковым. С опорой на газетно-журнальную полемику тех лет выдвинута гипотеза о том, что Мережковский намеренно противопоставил научному подходу Брюсова свой авторский миф о Тютчеве, позволивший включить его в политическую злобу дня как губительное индивидуалистское начало, противоположное гражданственности Некрасова.
В центре внимания С.В. Федотовой оказалась статья К.И. Чуковского «Валерий Брюсов» (впервые опубликована в газете «Речь» (1907, 25 ноября) под названием «Бегство от себя»), вошедшая в состав дебютной книги «От Чехова до наших дней» (1908). Доклад ученого назывался «“Поэт прилагательных”: продуктивная ошибка в статье Чуковского о Брюсове (1908)». Молодой критик построил свой фельетон на ряде парадоксов, главный из них неожиданно имеет лингвистический характер: Брюсов – «поэт прилагательных», трагедия его творчества заключается в том, что у него нет «сказуемых», он пассивно классифицирует признаки вещей, его формально совершенная поэзия мертва. Употребление термина «сказуемое» вместо «глагола» – несомненная ошибка Чуковского, спутавшего часть речи и член предложения, однако ее можно считать весьма продуктивной. Благодаря ей выяснилось, что Чуковский первым применил дефиницию «поэт прилагательных»: в работах А. Белого и Вяч. Иванова внедрение элементов лингвистического анализа в изучение поэтики произошло позже (с 1909 г.). Пользуясь моделью Чуковского, в 1915 г. Брюсов будет подчеркивать «глагольность» Блока; в 1916-1918 гг., со ссылкой на Чуковского, А. Белый противопоставит Брюсова и Блока как «поэта прилагательных» и «поэта глаголов», а Вяч. Иванова назовет «поэтом существительных». Кроме того, определение Чуковского позволяет с новой точки зрения рассмотреть оппозицию эстетического символизма Брюсова и мифологического символизма Иванова, настаивавшего на наличии глагольного предиката в составе формулы прамифа; оно затрагивает вопросы о статике и динамике стиха у символистов и футуристов, о динамичности сказок самого Чуковского, о семантике поэтической грамматики и философии языка русского символизма в целом. Любопытным пересечением с дефиницией Чуковского выглядит хорошо известная идиосинкразия к прилагательным И. Бродского. В каком-то смысле и статью М. Гаспарова «Фет безглагольный» можно понимать как продолжение разговора о семантике частей речи в поэзии, хотя, по Гаспарову, формальное отсутствие глаголов в стихотворении «Шепот. Робкое дыханье…» не мешает интроспективной динамике поэтического сюжета, а, наоборот, подчеркивает ее по принципу контраста внешнего и внутреннего.
О.И. Шапкина, в свою очередь, сделала аналитический обзор на тему «Роман “Огненный ангел” В.Я. Брюсова в зеркале критики начала ХХ века» по материалам таких периодических изданий, как «Вестник Европы», «Весы», «Русская мысль», «Современный мир» и др., при этом подробно остановилась на отзывах А. Белого, С. Соловьева, А. Левинсона.