В высокорейтинговом журнале «Вестник славянских культур» (2022. Т. 64. С. 171–185) опубликована статья С.В. Федотовой «Воспоминание с отброшенным ключом: Чуковский о Мережковском», в которой отразились результаты работ по проекту РНФ № 20-18-00003. Автор рассматривает позднюю дневниковую запись К. Чуковского о Мережковских (1968). На основе критического анализа существующих интерпретаций этого фрагмента выдвигается полемически заостренная гипотеза о том, что краткость и парадоксальность записи соответствует жанру и структуре литературно-абсурдистского анекдота, смысл которого остается скрытым от читателя. Правомерность предложенной дефиниции — «воспоминание с отброшенным ключом» — доказывается путем реконструкции биографического, историко-литературного и ценностно-смыслового контекста диалога о Репине и Блоке, идентифицированных Мережковскими как «молдаване». Детально анализируется личное и творческое взаимодействие Чуковского с Мережковскими до и после революции 1917 г.; выясняется, что смысл отождествления Мережковскими Репина и Блока с «молдаванами» в «анекдоте» Чуковского имеет двойственную временную природу: в случае Репина актуализируются события 1900–1910 гг.; случай Блока ретроспективно осмысляется из точки идеологического разрыва Мережковских с автором поэмы «Двенадцать». Вывод исследования заключается в том, что «воспоминание» Чуковского имеет компрессионный и постановочный характер: в нем наслаиваются разновременные события, репрезентирующие в форме этнического анекдота (само)противопоставление Мережковских и Репина, Блока, Чуковского, за которым скрываются важнейшие для Чуковского проблемы социокультурной самоидентификации, психологии творчества и личности, эстетики и философии жизни. «В парадоксально заостренной форме Чуковский обнажил наиболее характерную, по его мнению, черту Мережковских, но не прямо, не "в лоб", а опосредованно — через их (само)противопоставление гениальным художникам русской культуры, Репину и Блоку, перед которыми преклонялся всегда. Обыграв архаичную оппозицию "свой" — "чужой" в форме этнического анекдота о молдаванах (кстати, чрезвычайно распространенного как раз в СССР, а не в царской России), он профессионально задействовал доминантную эстетическую функцию этого жанра».